Термин «авторская пунктуация» имеет два значения. Первое связано с обозначением всех знаков, стоящих в авторской рукописи, т.е. в буквальном смысле поставленных рукой автора (сюда включается и регламентированная и нерегламентированная пунктуация); такое употребление термина профессионально закреплено за издательскими работниками, которые участвуют в подготовке рукописи к изданию. Второе значение термина, более широкое, прямо связано с представлением о пунктуации нерегламентированной, не закрепленной правилами, т.е. представляющей собой разнообразные отклонения от общих норм. Именно это значение и требует уточнения, поскольку не всякие отклонения можно зачислить в разряд авторских.

Нерегламентированность может быть вызвана разными причинами, и это не всегда связано с проявлением авторской индивидуальности. Конечно, авторские знаки включаются в понятие нерегламентированной пунктуации, однако это ее частный случай. В целом нерегламентированная пунктуация (в данном случае, естественно, не принимается во внимание ошибочная пунктуация) объединяет в себе разный круг явлений, осознание которых позволит вычленить собственно авторскую пунктуацию, т.е. непосредственно связанную с индивидуальностью пишущего1.

Мы уже попытались расчленить понятие нерегламентированной пунктуации и определить в ней место пунктуации собственно авторской.

Но теперь нам придется принять во внимание положение о том, что в пунктуации (как, впрочем, и в языке) наряду с нормами общими, обладающими высшей степенью стабильности, существуют нормы ситуативные, приспособленные к функциональным качествам конкретного вида текста2. Первые включаются в обязательный

1 См. раздел «Нерегламентированная пунктуация».

2 В лингвистической литературе неоднократно подчеркивалась мысль, что пунктуация не одинакова для различных стилей письменной речи. См., например: Шапиро Л.Б. Современный русский язык. Пунктуация. М., 1974. С. 58-61; Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М., 1957; Валгина Н.С. Русская пунктуация: принципы и назначение. М., 1979. С. 86-94.

пунктуационный минимум. Вторые, не столь жесткие, служат выражению информационных и экспрессивных качеств речи. Ситуативные нормы диктуются характером текстовой информации: знаки, подчиненные такой норме, выполняют функции логико-смысловую (проявляется в разных текстах, но особенно в научных и официально-деловых), акцентно-выделительную (преимущественно в официальных текстах, частично в публицистических и художественных), сигнальную (в текстах рекламных), экспрессивно-эмоциональную (в текстах художественных и публицистических). Знаки, подчиненные ситуативной норме, не могут быть включены в разряд авторских, поскольку они в основном диктуются не волей пишущего, но отражают общие - стилистические свойства функционально различающихся текстов. Такие знаки регламентированы внутренними свойствами этих текстов и существуют наряду с общепринятыми.

Кроме того, при характеристике нерегламентированной пунктуации мы должны учесть пунктуационную практику определенного исторического периода. Поскольку пунктуация обслуживает постоянно изменяющийся и развивающийся язык, она также изменчива и нестабильна с точки зрения исторической, именно поэтому в каждый период могут происходить изменения в функциях знаков, в условиях их применения. В этом смысле правила всегда отстают от практики и потому время от времени нуждаются в уточнении и пересмотре2. Изменения в функционировании знаков происходят постоянно, они отражают жизнь языка, в частности его синтаксической структуры и стилистической системы.

В связи с этим может случиться, что какие-либо отклонения от правил окажутся в сочинениях того или иного автора и они могут быть восприняты как индивидуально-авторские, в то время как таковыми фактически не являются. Например, в современной печати все чаще в новых синтаксических условиях употребляется тире (на месте двоеточия): между частями бессоюзного сложного предложения при обозначении пояснения, причины во второй части, при обобщающих словах перед перечислением однородных членов и т.п. Например: Мне довелось беседовать со многими из них - и ровесниками Шапошникова, и сменой годами помоложе (Правда. 1986. 11 сентября.); Под развесистой кроной не бывает пусто - отдыхают путники, чабаны, благо, живительный родник рядом (Правда. 1986. 11 сент.);Сюда прибыли 16 тысяч ме-

1 См.: Текучее А. В. Об орфографическом и пунктуационном минимуме для средней школы. М., 1976.

2 В частности, в настоящее время «Правила русской орфографии и пунктуации» 1956 г. нуждаются в ряде уточнений.

ханизаторов - из России, с Украины, из Прибалтики, республик Средней Азии (Правда. 1986. 10 сент.).

Схожее употребление знаков найдем и у писателей, поэтов. Например: У Блока было все, что создает великого поэта, - огонь, нежность, проникновение, свой образ мира, свой дар особого, все претворяющего прикосновения, своя сдержанная, скрадывающаяся, вобравшаяся в себя судьба (Б. Пастернак. Люди и положения); Но вызывать сейчас огонь артиллерий было бессмысленно - огонь накрыл бы и наших разведчиков (Ю. Бондарев. Игра); Главный редактор газеты всячески избегает теперь встречи со мной, дозвониться ему невозможно, секретарша все ссылается на его занятость - то у него заседание, то планерка, то его вызвали в вышестоящие, как она любит подчеркивать, инстанции (Ч. Айтматов. Плаха).

Такие отклонения от правил отражают общие современные тенденции в развитии пунктуации и к авторской индивидуальности не имеют отношения. Они постепенно готовят почву для изменения или уточнения самих правил.

Мы установили, что более связаны с индивидуальностью пишущего знаки, избираемые в зависимости от конкретных задач высказывания, знаки, проявляющие смысловой принцип пунктуации. Такие знаки варьируются при различном осмыслении, они контекстуально обусловлены, подчинены задачам авторского выбора. И здесь все-таки «авторство» заключается в возможности выбора, последний же диктуется отображаемой речевой ситуацией. И, следовательно, разные авторы при необходимости передать одинаковую ситуацию в принципе могут воспользоваться данным вариантом: индивидуально осмысленной может оказаться сама ситуация, а отнюдь не знак препинания. Это знаки, диктуемые объективными условиями контекста, закономерностями построения его смысловой структуры, т.е. наличие или отсутствие знака определяется схожестью или различием в осмыслении текста, часто даже лексическим наполнением высказывания, а не своеобразием выбора знака как такового. У разных авторов можно найти в тексте схожие по осмыслению ситуации. Эта схожесть и фиксируется знаками, хотя сами знаки в этих контекстуальных ситуациях и не подчиняются «грамматическим» правилам и нормам. Например: Неслышно, в туфлях, по опавшим листьям, ступала осень в природе (А.Платонов. Лунная бомба); И она [Мария Васильевна] живо, с поразительной ясностью, в первый раз за все эти тридцать

лет, представила себе мать, отца, квартиру в Москве... (А. Чехов. На подводе); Ночью, против окрепшего ветра, отряд шел в порт (А. Платонов. Сокровенный человек); Она спала одна, в коридоре, возле двери в спальню (И. Бунин. Суходол). В приведенных примерах знаки не предусмотрены грамматически, структурно: они служат выражению дополнительных оттенков смысла, их назначение - усилить восприятие важных деталей повествования. Это контекстуально обусловленные знаки. Их нельзя считать индивидуально-авторскими, так как схожесть употребления знаков диктуется схожестью ситуации.

Авторские знаки (в собственном смысле этого слова) потому и называются авторскими, что они не связаны жесткими правилами расстановки и всецело зависят от авторской воли, воплощают индивидуальное ощущение их необходимости. Такие знаки включаются в понятие авторского слога, они приобретают стилистическую значимость.

Однако даже такая авторская пунктуация, понятая строго и узко, вследствие того, что она рассчитана на восприятие и понимание, бывает предсказуемой, поскольку не теряет своей собственной функциональной значимости. Ее отличие от пунктуации регламентированной заключается в том, что она глубже и тоньше связана со смыслом, со стилистикой индивидуального текста. Отдельные пунктограммы авторской пунктуации, так же как, например, лексические и синтаксические средства языка, способны наряду с основным своим значением приобретать значения дополнительные, стилистически значимые. И потому при всем богатстве и разнообразии оттенков смысла в пунктуации не утрачивается ее социальная сущность, не разрушаются ее основы. Индивидуальная пунктуация хороша и правомерна только при таком условии, и это условие помогает установить некоторые общие закономерности проявления «авторства» в пунктуации. Попытаемся это сделать.

1. Индивидуальным можно считать появление знака в таких синтаксических условиях, где он не регламентирован. В частности, между главными членами предложения, когда способ выражения их не соответствует означенному правилами. Получается своеобразный незаконный захват позиции. Агрессором в таком случае обычно бывает авторское тире. Например, у М. Горького: Я - уезжаю! Я не хочу знать тебя (Сказки об Италии). Схожая ситуация у А. Блока: Но песня - песнью все пребудет, в толпе все кто-нибудь поет (Возмездие); Как пусты ни были сердца, все знали: эта жизнь - сгорела... (Возмездие). Тире появляется и при сказуемом - сравнительном обороте: Три дня - как три тяжелых

года! (А.Блок. Возмездие); Мысль о себе - как капюшон чернее на весне капризной (Б.Пастернак. Я мысль глухую в себе...); Герой - как вихрь, срывающий палатки (И.Бунин. Мудрым). Такая расчлененность тесно связана с тема-рематической расчлененностью. А она индивидуальна и контекстуальна.

Интересно, что у Б. Пастернака появляется стремление расчленить подлежащее и сказуемое и иным способом. Взаимоотношения этих членов предложения он оформляет достаточно своеобразно: вместо более обычного тире, здесь ставится многоточие. Оно как бы совмещает в себе функцию тире (членящего знака) и собственно многоточия, передающего нечто недосказанное, неопределенное, «раздумчивое»:Сумерки... словно оруженосцы роз, / На которых - их копья и шарфы (Сумерки...). Или:

Бесцветный дождь... как гибнущий патриций,

Чье сердце смерклось в дар повествований...

Да солнце... песнью капель без названья

И плачем плит заплачено сторицей.

Ах, дождь и солнце... странные собратья!

Один на месте, а другой без места...

(«Бесцветный дождь...»)

Нерегламентированное правилами тире может появиться после союзов, частиц, наречных слов: Он чувствовал, как стынет кровь... / Людская пошлость? Иль - погода? / Или - сыновняя любовь? (А. Блок. Возмездие); Теперь - я воск (А. Блок. Клеопатра); Право, я буду рад за вас, / так как - только влюбленный / имеет право на звание человека (А. Блок. Когда вы стоите на моем пути); Так - только Елена глядит над кровлями / Троянскими! (М. Цветаева. Взгляд).

Совсем необычные случаи постановки запятой между подлежащим и сказуемым, между однородными членами, соединенными одиночным союзом и, например, у Ф.Тютчева часто приводят к ощущению их ошибочности, небрежности, видимо, поэтому современные издатели убирают эти запятые, хотя частота их употребления оказывается не случайной.

2. Авторская индивидуальность может проявиться и в усилении знаковой позиции. Такой прием повышения экспрессивных качеств текста заключается в замене знаков недостаточно сильных более сильными по своей расчленяющей функции. Например, запятых при обращениях, сравнительных оборотах, придаточных частях предложений, вводных словах в авторских контекстах иногда ока-

зывается недостаточно. И тогда запятую вытесняет тире, знак более сильный по своей значимости. Тире как разграничитель весомее и зримее, чем запятая. И в данном случае угадывается влияние системы знаков (знаки слабых и сильных позиций). Примеры: Миша Сердюков кричит откуда-то сверху: - Павел - придешь? (М. Горький. Мордовка); И стоит Степан-ровно грозный дуб, / Побелел Степан - аж до самых губ (М. Цветаева. Стенька Разин); Как дитя - собою радость рада (М. Горький. Девушка и смерть); Но сломался нож - точно в камень ударили им (М. Горький. Старуха Изергиль); Должно быть -любовь проще / И легче, чем я ждала (М. Цветаева. Стихи к Блоку); Други его - не тревожьте его! Слуги его - не тревожьте его! (М. Цветаева. Стихи к Блоку); Чтоб дойти до уст и ложа - мимо страшной церкви божьей мне идти (М. Цветаева. Чтоб дойти...).

Усиление функции расчленения речи обнаруживается и при замене запятой на точку.

При общем значении - фиксация синтаксически разнообразных единиц речи - эти знаки различаются обозначением степени расчлененности, которая при их помощи передается. И если точка предназначена для употребления на межфразовом уровне, то запятые выполняют схожие функции внутри предложения. Поэтому точку, занявшую позицию запятой (в частности, при перечислении однородных членов), можно считать индивидуально-авторской.

Например, у Блока есть такие строки:

О жизни, догоревшей в хоре

На темном клиросе твоем,

О Деве с тайной в светлом взоре

Над осиянном алтарем.

О томных девушках у двери,

Где вечный сумрак и хвала.

О дальной Мэри, светлой Мэри,

В чьих взорах - свет, в чьих косах - мгла.

(«О жизни, догоревшей в хоре...»)

Стихотворение это, ныне печатающееся без названия, в рукописи и в первых публикациях имело заглавие «Молитва». Предпосланное цитируемым строкам, оно и объясняет нанизывание управляемых словоформ в качестве перечисляющихся однородных членов.

Оригинальное пунктуационное оформление препозитивных деепричастных оборотов находим у Ю. Куранова: Весною развесив облака цветущих яблонь вдоль холмов над озером. Зимой развернув облака заснеженных лиственниц, кленов и лип. Да берез. Осенней порой вздымая широкие тучи листвы не только над озером, а над всеми лесами. Так стоит поселок уже многие десятки лет (Глубокое на глубоком).

Встретилось такое оформление и у Н. Рериха. Здесь точки разделяют придаточные: Если мы не знаем о каждодневных предметах. Если мы не знаем о душе человеческой. Если мы не знаем, что такое электричество, то нам ли знать о значении и пределах искусства? (Пламя).

Парцелляция, в принципе широко распространенная в современном языке и встречающаяся у многих авторов, может выглядеть и предельно оригинально.

См. такой текст:

О, Сад, Сад!

......................

Где медведи проворно влезают вверх и смотрят вниз, ожидая приказания сторожа.

Где нетопыри висят опрокинуто, подобно сердцу современного русского.

Где грудь сокола напоминает перистые тучи перед грозой.

Где низкая птица влачит за собой золотой закат со всеми углями пожара.

Где в лице тигра, обрамленном белой бородой и с глазами пожилого мусульманина, мы чтим первого последователя пророка и читаем сущность ислама (В. Хлебников).

Все, что было до него, он признает:

Никуда не годным.

Такая точка, как видим, кроме своего основного значения, имеет еще и дополнительное - отделительно-акцентирующее. Именно это дополнение к основному и делает знак стилистически значимым, а синтаксические условия его применения - индивидуально избираемыми. Приращение смысла возникает за счет переноса знака в иные, не типичные для него синтаксические конструкции. Так

расширяются границы употребления знаков при сохранении ими общественно осознаваемых основных функций и значений. Узнавание знака, таким образом, происходит благодаря его основному значению, новизна же употребления связана с дополнительными смыслами и проявляется в умении видеть качественный потенциал знака.

Оригинален в использовании парцеллированных структур и В. Маканин. Например, в «Андеграунде» в избытке употребляются типичные для нашего времени расчлененные конструкции, разделенные обычно точками. Однако сам характер расчленения - структурно и содержательно - в высшей степени оригинален.

Вот расчленение обычного типа (знак - точка):

Беседуем. О том, что появился новый американский препарат. О питании. О разном и причем - о том, как подействовала на Веню нынешняя осень с ее холодами.

Но одновременно у В. Маканина расчлененность текста осуществляется и по-другому, достаточно необычно - избирается знак точка с запятой. Такой знак не предусмотрен не только правилами, но оказывается и не в русле общих тенденций в применении этого знака:

Есть у меня и другой свитер, более теплый; и более густого цвета. На худощавую фигуру в самый раз.

Едва переступив порог, рухнул лицом прямо на пол; скоропостижно; у себя дома.

Эксперт принес только портфель. Даже не помню его фамилии; мелкое личико; и весь мелкий (Досадно).

И если точка - это дань времени, то точка с запятой в подобных синтаксических условиях - это именно индивидуальная интерпретация ситуации и индивидуальная нагруженность известного знака новым, не свойственным ему значением.

3. Принципиально как индивидуально-авторские воспринимаются знаки, передающие ритмику текста, а также такие его качества, как мелодика, темп - убыстренный или замедленный. Такие знаки не привязаны к синтаксическим структурам и потому не поддаются типизации с точки зрения условий их применения. Здесь можно обнаружить лишь внутренний принцип, диктуемый конкретным текстом и субъективно избираемый автором - внутритекстовую систему. Как правило, ритмико-мелодическую организацию текста (в основном стихотворного) проявляет знак тире, ибо обладает наибольшей разделительной функцией, которая усиливается и зрительным эффектом, сопровождающим этот знак. Вот некоторые примеры:

Двое - мы тащимся вдоль по базару,

Оба - в звенящем наряде шутов.

Эй, полюбуйтесь на глупую пару,

Слушайте звон удалых бубенцов!

(А. Блок. Двойник.)

Это - из жизни не той и не той,

Это - когда будет век золотой,

Это - когда окончится бой,

Это - когда я встречусь с тобой.

(А. Ахматова. «Справа раскинулись пустыри...»)

4. Оригинальность в употреблении знаков может быть связана с экономией речевых средств, доводящей передаваемую мысль до высшей степени конденсации. В таком случае активизируется внимание опять-таки к тире. При этом сохраняется его функциональная значимость: ведь одно из основных значений тире - указание на пропущенные звенья высказывания. При индивидуализированном употреблении знака концентрация смысла достигается путем предельного сокращения словесных компонентов высказывания. «Темнотой сжатости» назвала М. Цветаева такое качество стихотворной речи Б. Пастернака, когда мысли автора передаются в столь сжатой форме, что не сразу и не всегда становятся понятными при восприятии. Именно таким свойством обладают и стихотворные и прозаические тексты самой М. Цветаевой. И это не случайно.

Возможности тире для индивидуального использования оказываются особенно заметными именно у авторов, склонных к сжатости речи. Тире как знак препинания особенно активен у поэтов, скупых на словесные средства выражения. Например, уплотненной до предела стих М. Цветаевой часто содержит лишь смысловые ориентиры, те ключевые слова, которые не могут быть угаданы, все же другие элементы высказывания опускаются, так как в данном случае не несут главной мысли. Развернутая мысль спрессовывается до нескольких таких слов, причем связи между словами могут оказаться затемненными, и тогда на помощь приходит тире, делая паузу значимой. Например:

Площадка. - И шпалы. - И крайний куст

В руке. - Отпускаю. - Поздно

Держаться. Шпалы. - От стольких уст

Устала. - Гляжу на звезды.

(«Поезд».)

Это как отдельные штрихи или мазки - в графике, в живописи (вероятно, здесь еще проявляется и связь с «малым абзацем» XIX в., ср. у М. Лермонтова, А. Пушкина и др.).

Вот тире у Б. Пастернака, помогающее в сжатой словесной форме проявить подтекст и, следовательно, снять «темноту» у «сжатости»:

Осень. Отвыкли от молний.

Идут слепые дожди.

Осень. Поезда переполнены -

Дайте пройти! - Все позади.

(«Осень. Отвыкли от молний».)

5. Индивидуальность в применении знаков препинания может проявиться не только в расширении границ употребления знаков или в усилении их функциональных свойств. Некоторая комбинация знаков или нарочитое повторение одного из знаков также могут быть чисто авторскими и подчас являть собой индивидуально изобретенный литературный прием, найденный автором для передачи особого состояния лирического героя, тех настроений или настроения, которыми проникнуто все произведение в целом. Пунктуация в таком случае подчинена внутреннему голосу, осознана как важнейшая деталь, помогающая придать утонченность мысли. Например, у А. Блока есть стихи «Мне снились веселые думы», где знак «многоточие» оказывается основным:

Мне снились веселые думы.

Мне снилось, что я не один...

Под утро проснулся от шума

И треска несущихся льдин.

Я думал о сбывшемся чуде...

А там, наточив топоры,

Веселые красные люди,

Смеясь, разводили костры:

Смолили тяжелые челны...

Река, распевая, несла

И синие льдины, и волны.

И тонкий обломок весла...

Пьяна от веселого шума,

Душа небывалым полна...

Со мною - весенняя дума,

Я знаю, что Ты не одна...

Знак здесь объединяет вещные образы (смолили тяжелые челны, обломок весла) и состояние души через образы сна и думы. Композиционно скрепляющим стихотворение оказывается многоточие после словЯ не один (начало) и Ты не одна (конец). В первом случае - в контексте «мне снилось»; во втором - «Я знаю».

Так знак включается в систему стилистико-изобразительных средств, становится поэтически осознанным и значимым. Индивидуальность употребления многоточия просматривается здесь на фоне всего художественного контекста.

В других случаях излюбленным приемом общей орнаментации стиха может послужить другой знак, например тире, как у М. Цветаевой в стихотворении «На красном коне». Надо сказать, что многоточие как символ неуловимости, недосказанности, нескончаемости в стихах М. Цветаевой знак редкий, почти отсутствующий. Элегическая плавность ей чужда. Энергия художественной формы, резкость ритма и экспрессия лучше передаются знаком тире, именно он и становится для нее излюбленным:

Кто это - вслед - скоком гоня

Взор мне метнул - властный?

Кто это - вслед - скоком с коня

Красного в дом - красный?!

Если знак включается в систему литературных приемов, помогающих вскрыть сущность поэтической мысли и создаваемого при ее помощи поэтического образа, он становится мощным стилистическим средством, как, например, в следующих стихах М. Цветаевой, где тире, дважды (параллельно) выхватывающее контрастные по отношению друг к другу образы (сильного - пригибающийся), сгущает смысл, концентрирует его на этом контрасте и потому служит немаловажной деталью в создании эстетико-стилистического эффекта.

Не возьмешь моего румянца -

Сильного - как разливы рек!

Ты охотник, но я не дамся,

Ты погоня, но я есмь бег.

Не возьмешь мою душу живу!

Так, на полном скаку погонь -

Пригибающийся - и жилу

Перекусывающий конь

Аравийский.

Итак, индивидуальность в использовании знаков препинания заключается в усилении их значимости как дополнительных средств выражения мыслей и чувств в письменном тексте, в расширении границ и условий их применения и, следовательно, в повышении гибкости пунктуационной системы языка в целом. Индивидуализированная пунктуация несет в себе заряд экспрессии, она стилистически, а иногда даже композиционно значима и становится помощником писателя и поэта в создании художественно выразительной формы. А это, в свою очередь, повышает степень развитости и гибкости самой пунктуации. Так творческая индивидуальность, пользуясь выразительными и изобразительными возможностями пунктуации, одновременно обогащает ее, оттачивая тонкий, безошибочно действующий инструмент.

Многие писатели и поэты тщательно отрабатывают свою пунктуацию (и даже орфограммы), глубоко осмысливают ее и заставляют служить своим творческим целям. При работе с корректурами своих произведений, в частности, А. Блок, отстаивал каждый свой знак. Внимательным в этом вопросе был и И. Бунин. Например, к издателю «Темных аллей» он обращается с просьбой: «Сохранить мои знаки препинания, поставить ударение (") над теми словами, что указаны мною, а две точки (ё) над буквой ё, где это нужно по смыслу»1.

Однако чрезмерная индивидуализация, проявляющаяся в забвении основ пунктуации, может таить в себе опасность утраты своей общественной значимости. Повышенная изощренность в использовании знаков сведет на нет основное назначение пунктуации, которое образно выразил А.П. Чехов, назвав знаки препинания «нотами при чтении». Ноты должны звучать слаженно и гармонично. И в нужном регистре. И главное - должны быть воспринимаемы и осознанны.

1 Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1962. С. 210. В кн.: И.А. Бунин. Собр. соч.: В 9 т.

Анализ пунктуации связного текста поставил проблему выбора знаков. Выбор обосновывается конкретными смысловыми связями ряда предложений, составляющих контекст, либо смыслом и строением данного предложения. В любом случае знаки эти связаны с содержательной стороной текста и отражают авторское стремление передать смысл написанного точно таким, каким он представляется ему самому. Такие знаки можно считать авторскими, но только в том смысле, что они заложены в авторскую программу, соответствуют авторскому осмыслению написанного.

В конечном счете это контекстуальное употребление знаков, употребление, связанное с передачей нужного смысла, употребление, диктуемое объективно существующими условиями контекста.

Однако есть такие знаки, постановка которых вызывается не столько требованиями контекста (когда знаки подчинены содержательной стороне его), сколько ярко выраженным пристрастием автора к определенным приемам. Такие знаки (а они индивидуальны в самом прямом смысле этого слова) передают только эмоциональный строй речи, соответствующий данной индивидуальности и потому входят в понятие "слога писателя", составляя элемент авторского стиля. Они соответствуют особой манере письма, той манере, по которой можно узнать, скажем, М. Горького и Ф. Достоевского и не спутать А. Чехова и Л. Толстого.

Знаки эти служат созданию экспрессии: либо способствуют динамичности речевого потока, либо, наоборот, плавности его протекания, стремительной резкости или лиричности звучания, т. е. они несут чисто стилистическую функцию и являются всецело принадлежностью художественного текста.

Изучение пунктуации выдающихся мастеров художественного слова помогает постичь богатство ее стилистических возможностей. Известно, например, пристрастие М. Горького к тире или И. Бабеля - к точке ("Побольше точек! Это правило я вписал бы в правительственный закон для писателей. Каждая фраза - одна мысль, один образ, не больше. Поэтому не бойтесь точек".- И. Бабель). Очень часто употребляют тире, не предусмотренное правилами, А. Толстой и А. Блок.

Чисто эмоциональную нагрузку выполняет тире, например, в I следующих строках из стихотворений А. Блока, когда знак этот не оправдаешь никакими правилами и вместе с тем поймешь, > скорее ощутишь его значимость, если проникнешься настроением, рождаемым стихотворными строками:

Я вижу блеск, забытый мной, Я различаю на мгновенье За скрипками - иное пенье, Тот голос низкий и грудной, Каким ответила подруга На первую любовь мою. Его доныне узнаю В те дни, когда бушует вьюга, Когда былое без следа Прошло, и лишь чужие страсти Напоминают иногда, Напоминают мне - о счастьи.

Чем, например, как не экспрессией стиха, активным ритмом, акцентированием важной детали можно объяснить тире после обстоятельств в следующих строках из стихотворений А. Блока: Тогда - угрюмому скитальцу вослед скользнет ваш беглый взгляд; И в ночь - тропой глухой иду к прикрытой снегом бездне; В небе - день, всех ночей суеверней; Обетование неложно: передо мною - ты опять; И вдруг - туман сырого сада, железный мост через ручей; Здесь - страшная печать отверженности женской. За прелесть дивную - постичь ее нет сил! Там - дикий сплав миров, где часть души вселенской рыдает, исходя гармонией светил; Каждый вечер - запах мяты, месяц узкий и щербатый, тишь и мгла; А теперь - тех надежд не отыщешь следа; На улице - дождик и слякоть? Или, тоже у А. Блока, необычное выделение частиц, несущих в таких случаях большую эмоциональную нагрузку: Вон - павловцы, вон - гренадеры по пыльной мостовой идут; Вот - свершилось; Но вот - какой-то светлый гений с туманным факелом в руке занес ваш дар в мой дом осенний; Так и меня ты, пожалуй, взволнуешь, только - я здесь ни при чем; Вот - мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале!

Или у него же тире, фиксирующее логический разрыв, итог рассуждений: За горами, лесами, за дорогами пыльными, за холмами могильными - под другими цветешь небесами.

Напряженность интонации, подчеркнутая синтаксическим параллелизмом, улавливается и в таких стихах А. Блока:

Наш путь - стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной, В твоей тоске, о Русь!

Полсердца - туча грозовая, Под ней - все глушь, все немота, И эта - прежняя, простая - Уже другая, уж не та.

А тире у А. М. Горького? Оно многозначно и емко. Тире может, например, стоять после сочинительного союза, разрывая интонационную плавность фразы и создавая тем самым эмоциональную напряженность и остроту, фиксируя прерывистость разговорной речи: Идет по сеням, цепляется за стенки и - стонет; Однако - можно и поговорить, ну - после; Призвали, уговорились и - вдруг не надо!; Я имею бумаги... но - они никуда не годятся; Ничего не хочу и - шабаш; Смерть разула стоптанные лапти, прилегла на камень и - уснула; Кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и - умер.

Роль интонационного разграничителя выполняет тире, поставленное после местоимения-подлежащего, даже в тех случаях, когда форма сказуемого не предполагает возможности постановки этого знака: Я - устал: пойду к себе. А я - ничего не хочу, я - отчаянный человек; Только ты - никому ни словечка; Но отец его - не был человеком... А этот - был человек.

Тире между подлежащим и сказуемым вообще очень характерно для горьковского текста, причем это тире имеется обычно и в тех случаях, когда оно не рекомендуется правилами: Все люди на земле - лишние; Все ваши слова - надоели; Вчера, в лечебнице, доктор сказал мне: ваш, говорит, организм - совершенно отравлен алкоголем; По-моему, ни одна блоха - не плоха: все - черненькие, все - прыгают; Красивые - всегда смелы; Данко смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они - как звери!; Потемневшее от пыли голубое южное небо - мутно.

Сравнения, как правило, Горький тоже выделяет не обычным знаком - запятой, а непременно - тире: Как дитя - собою радость рада, и любовь любуется собой; Точно небом - лунно-звездным телом милого от Смерти заслоня, отвечает ей девица смело; Точно рана - губы влажно алы; Но сломался нож - точно камнем ударили им; Седой почти и такой важный, богатый, говорил - как владыка; И - как звезды - кротко смотрят очи.

И в других случаях тире замещает запятую. Вот, например, сложноподчиненное предложение, тире стоит перед подчинительным союзом: Подумали и решили подождать да посмотреть - что будет из этого; Он раб - как только родился, всю жизнь раб, и все тут; И если все чтут их - он не хочет делать этого; Не помню - когда я сыта была; А не все равно - кто сломит?

Лаконизм и энергия выражения, эмоциональная напряженность и интонационная четкость и даже некоторая стилистическая жесткость создаются нагнетанием тире:

В неволе капитализма безымянный труженик, творец сокровищ земли, не понимал - не мог понять - всемирное культурное значение своей работы.

Это непонимание естественно, ибо подневольный труд, работа на других - каторжная работа, проклятие человека.

Но теперь, товарищи, все вы работаете на себя и для себя, не понять это - преступно.

Власть - в ваших руках, и все, что нужно сделать для ее укрепления, вы должны сами сделать. Все - в ваших руках,- значит, за все плохое вокруг вас вы отвечаете, только вы. Жаловаться - не на кого, ждать помощи- неоткуда. Звериная вражда тунеядцев - все еще страшная сила.

Но еще более мощная сила - свободный, разумный труд социализма.

(М. Горький.)

Эмоциональную резкость, расчлененность фразы, внутреннюю энергию слова, активность художественной формы подчеркивает и цветаевское тире, вызванное дополнительно еще и своеобразным ритмом - резким, динамичным, лишенным интонационной плавности:

Над двором - узорно: Вон - крест, вон - гроздь... И у черной Лестницы - карта звезд. И если гром у нас - на крышах, Дождь - в доме, ливень - сплошь,- Так это ты письмо мне пишешь, Которого не шлешь.

"Я не верю стихам, которые льются. Рвутся - да!"- так сама М. Цветаева определила мелодию своей поэтической речи. Ее ритмика - это резкие перебои, паузы, это "как удары сердца". Именно такое качество поэзии М. Цветаевой подметил Вл. Орлов : "И она умела "рвать" стих, безжалостно дробить его на части,- пожалуй, как ни один русский поэт. Единица ее речи - не фраза, даже не слово, а слог. Помогая читателю войти в ее ритмы, почувствовать их пружину, она последовательно применяла в своих книгах двойной принцип членения стиховой речи: словоразделение (через тире) и слогоразделение (через дефис)" * .

* (Цветаева М. Избр. произв. Вступит, статья. М.- Л., 1965, с. 45. )

* (Цветаева М. Избр. произв. Вступит, статья. М.- Л., 1965, с. 46. )

Вот иллюстрация цветаевских пауз (отмеченных тире и точками), ломающих строку и не совпадающих с синтаксическим членением речи:

Двадцать лет свободы - Всем. Огня и дома - Всем. Игры, науки - Всем. Труда - любому, Лишь бы были руки. Солнце вечера - добрее Солнца в полдень. Изуверствует - не греет - Солнце в полдень. Отрешеннее и кротче Солнце - к ночи, Умудренное,- не хочет Бить нам в очи.

"Спотыкающийся" стих, создаваемый паузой после первого слова строки, характерен и для некоторых стихов А. Ахматовой. Ломкость, хрупкость строки достигается здесь именно паузой (тире после слова это):

Это - выжимки бессонниц, Это - свеч кривых нагар, Это - сотен белых звонниц Первый утренний удар... Это - теплый подоконник Под черниговской луной, Это - пчелы, это - донник, Это - пыль, и мрак, и зной.

Уместно отметить, что паузы, обозначенные тире, почти всегда резки, энергичны. Иная мелодика свойственна паузам, обозначенным точками,- это "отдохновение" более ровное, спокойное. В этом смысле очень показательны точки А. Ахматовой. Кстати, они довольно часто бывают единственными знаками, употребленными поэтессой в пределах строки или даже строфы:

Засыпаю. В душный мрак Месяц бросил лезвие. Снова стук. То бьется так Сердце теплое мое. Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле.

Интересно, что именно точка оказалась объектом внимания Б. Эйхенбаума при анализе ритмики стихов А. Ахматовой. Он пишет: "Очень часто мы находим у Ахматовой точки среди строки - ритмическая и интонационная цельность строки таким образом разбивается, но именно поэтому ощущается сжатость и разговорная выразительность речи. Особенно излюблены Ахматовой точки перед концом строки - последнее слово, относящееся уже к следующей фразе, благодаря этому выступает из ритмического ряда со своей особой интонацией и приобретает особую выпуклость:

Так холодно в поле. Унылы У моря груды камней" * .

* (Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969, с. 91. )

Нарушение ритмического и интонационного членения строки осуществляется А. Ахматовой и переносом последнего слова на следующую строку и постановкой после него точки, членящей вторую строку:

В мою торжественную ночь Не приходи. Тебя не знаю. Безвольно пощады просят Глаза. Что мне делать с ними...

Так, казалось бы, самый обычный, "прозаический" знак - точка - становится яркой индивидуальной стилистической приметой.

А сколько поразительной изобретательности обнаружил М. Е. Салтыков-Щедрин в использовании такого, казалось бы, "неэмоционального" знака, как скобки * (интересно, что обычно считается, будто обилие скобок - свидетельство стилистической беспомощности автора).

* (См.: Ефимов А. И. Стилистика художественной речи. М., 1957, с. 425-435. )

Все это своеобразие в использовании знаков пунктуационной системы несет печать индивидуального стиля автора, его творчества и является результатом постижения ее закономерностей, постижения общей функциональной значимости знаков.

Знаки препинания сами по себе, конечно, не создают выразительности. Поэтическая эмоциональность не повысится, например, только от того, что автор непрестанно будет ставить восклицательный знак или тире. И не в самом знаке дело. Каждый знак может стать выразительным, если он использован мотивированно, с пониманием его основного значения и умением видеть его качественный потенциал. Именно при таком условии может быть предельно выразительной даже точка. Например: Он прислонился к косяку двери и замер. Великая тишина стояла в мире - такая тишина бывает только на Севере. Тишина тундры, закованной в снег. Тишина реки, скованной льдом. Тишина неба, скованного морозом. Тишина могилы. Синяя тень на всем... (Б. Горбатов );

Все так. И пусть. И горечь тоже. Приемлю мед, приемлю соль. От одного меня, о боже, По милосердию уволь: Когда ни вьюги и ни лета, Когда ни ночи и ни дня, Когда ни вкуса и ни цвета, Когда ни льда и ни огня!

(В. Солоухин.)

Однако индивидуальность в использовании знаков препинания заключается отнюдь не в нарушении пунктуационной системы, а в ее совершенствовании и обогащении: знаки в этом случае помогают читателю постичь глубину мыслей и чувств пишущего. Свобода в пользовании знаками препинания дается только при глубоком знании ее основ, при чутком и бережном отношении к "содержанию" каждого отдельного пунктуационного знака. В противном случае индивидуализированность приведет к пунктуационной небрежности или даже неграмотности.

Индивидуализированная пунктуация, несущая в себе заряд экспрессии, стилистически значима. Она становится помощником писателя и поэта в создании художественной выразительности, а это - свидетельство гибкости русской пунктуации, что в свою очередь характеризует высокую степень ее развитости.

Однако чрезмерная индивидуализация таит в себе опасность: пунктуация может потерять свою социальную, общественную значимость, и автор рискует остаться непонятым. В таком случае пунктуация начинает мешать, лишает автора контакта с читателем. Умение почувствовать разумный предел для индивидуального осмысления знаков - один из показателей талантливости пишущего, степени культуры его мышления.

Чрезмерное пристрастие к отдельным знакам может иногда подвести даже крупных поэтов и писателей. Например, психологическая напряженность оригинальной по манере изложения прозы М. Цветаевой , напряженность как самоцель, создается иногда путем нагнетания частей предложения и кусков текста, отделяемых тире. В результате структура предложения, а вместе с этим и смысл его лишаются четкости. Например, читателю явно затруднительно следить за мыслью автора в таком отрывке из очерка "Мой Пушкин": Но до "Дуэли" Наумова - ибо у каждого воспоминания есть свое до-воспоминание, предок-воспоминание, пращур-воспоминание, точно пожарная лестница, по которой спускаешься спиной, не зная, будет ли еще ступень - которая всегда оказывается - или внезапное ночное небо, на котором открываешь все новые и новые высочайшие и далечайшив звезды - но до "Дуэли" Наумова был другой Пушкин, Пушкин,- когда я еще не знала, что Пушкин - Пушкин. Пушкин не воспоминание, а состояние, Пушкин - всегда и от всегда,- до "Дуэли" Наумова была заря, и из нее вырастая, в нее уходя, ее плечами рассекая как пловец - реку,- черный человек выше всех и чернее всех - с наклоненной головой и шляпой в руке.

Вот еще пример неоправданного употребления знака: Я имел случай и счастье знать многих старших поэтов, живших в Москве, Брюсова, Андрея Белого, Ходасевича, Вячеслава Иванова. Балтрушайтиса (Б. Пастернак ). Запятая после сочетания старших поэтов, живших в Москве , вместо обычного здесь двоеточия (или допустимого тире), отнюдь не способствует прояснению логических отношений между частями предложения. Пренебрежение к основной функции запятой - членить текст на однородные части - привело к смысловому смещению.

Неудачно оформление текста и в таком отрывке: В разное время у меня по разным причинам затерялись: текст доклада "Символизм и бессмертие". Статьи футуристического периода. Сказки для детей в прозе. Две поэмы... (Б. Пастернак ). Здесь двоеточие, открывающее перечисление, оказывается только перед первым членом однородного ряда, так как остальные отграничиваются точками. Так, модная форма выражения мыс-ли - рвущаяся строка - вступила в противоречие с содержанием и привела к смысловой и даже логической ошибке.

Итак, современная русская пунктуация может быть стилистически многогранной и служить средством выразительности. Однако в основных своих значениях и употреблениях знаки препинания едины. Это единство и дает возможность воспринимать пунктуационные знаки как знаки опознавательные, помогающие читателю проникнуть в глубину мысли пишущего, в сферу его чувств.

При нарушении этого условия знаки лишаются роли семантико-синтаксического сигнала и из знаков-"информаторов" превращаются в знаки-"дезинформаторы".

Чтобы разобраться с определением понятия "авторская пунктуация" обратимся к толкованию термина у Д. Я. Розенталя ("Справочник по русскому языку. Пунктуация"), здесь говорится следующее: "термин «авторская пунктуация" допускает двоякое толкование. С одной стороны, под этим термином понимаются особенности пунктуационного оформления текстов, носящие индивидуальный характер, присущие тому или иному писателю (набор применяемых им знаков, преимущественное использование одного из них, расширение функций этого знака), в целом не противоречащие принятым в данный период правилам.

С другой стороны, указанный термин трактуется как сознательное отступление от действующих норм пунктуации и особое применение знаков препинания в художественных текстах. Действительно, в печатных и рукописных текстах нередко встречается пунктуация, не подпадающая под принятые правила, но оправданная стилем, жанром, контекстом произведения. Четкую границу между этими двумя понятиями провести трудно, и представляется возможным рассматривать авторскую пунктуацию в обоих аспектах».

Второе значение термина, более широкое, прямо связано с представлением о пунктуации нерегламентированной, не закрепленной правилами, т.е. представляющей собой разнообразные отклонения от общих норм. Именно это значение и требует уточнения, поскольку не всякие отклонения можно зачислить в разряд авторских.

Нерегламентированность пунктуации может быть вызвана разными причинами, и не всегда она связана с проявлением авторской индивидуальности. В целом нерегламентированная пунктуация (естественно, не принимается во внимание ошибочная пунктуация) объединяет разные явления, осознание которых позволяет вычленить собственно авторскую пунктуацию, непосредственно связанную с индивидуальностью пишущего.

Авторскую пунктуацию нельзя отнести ни к общим нормам, ни к ситуативным нормам. Поскольку общие нормы включают в себя обязательный пунктуационный минимум (без чего невозможно обойтись), а нормы ситуативные обеспечивают особую информационность и экспрессивность речи (отражающую общие стилистические свойства функционально различающихся текстов).

Также к индивидуально авторской пунктуации не имеет ни какого отношения историческое развитие русской пунктуационной системы, поскольку пунктуация обслуживает постоянно изменяющийся и развивающийся язык. В языке в каждый период времени могут происходить изменения в функциях знаков препинания и в условиях их применения. Более связаны с индивидуальностью пишущего контекстуально обусловленные знаки. Но здесь индивидуальность заключена лишь в возможности выбора, а выбор же диктуется отображаемой речевой ситуацией.

Еще одна сфера применения нерегламентированной пунктуации это пунктуационное оформление разговорной речи. Здесь нерегламентированная пунктуация употребляется для передачи прерывистого характера разговорной речи в речи письменной (имитация членения текста на основе живого произношения, с многочисленными паузами) используются многоточие, тире, причем их выбор диктуется не структурой предложения, а чисто интонационной стороной речи.

Авторские знаки препинания в собственном смысле этого слова не связаны жесткими правилами расстановки и всецело зависят от воли пишущего, воплощают индивидуальное ощущение их необходимости. Такие знаки включаются в понятие авторского слога, они приобретают стилистическую значимость.

Н. С. Валгина выделяет следующие примеры авторской пунктуации в тексте:

• 1) появление знака препинания в таких условиях, где он не регламентирован;
• 2) усиление знаковой позиции, то есть замена знака на более сильный по расчленяющей функции, например, запятая заменяется на тире;
• 3) авторские знаки могут подчиняться ритмике текста, передавать его мелодику, убыстренный или замедленный темп;
• 4) одним из видов авторской пунктуации является полное отсутствие знаков препинания, что можно назвать особым литературным приемом, который часто встречается в русской поэзии со второй половины ХХ века. Как отмечает Н. С. Валгина, отсутствие пунктуации возможно лишь при полносоставности структуры текста, когда все необходимые смыслы лексически выявлены. Такое оформление не может быть применено к прерывистой или алогичной речи, не может имитировать процесс размышления и разговорность интонаций, не отражает эллипсы и пропуски в тексте.

Индивидуальность в применении знаков препинания может проявиться и в расширении границ их употребления, и в усилении их функциональных свойств. Комбинация знаков или нарочитое повторение одного из знаков также могут быть чисто авторскими и подчас являть собой индивидуальный прием, найденный писателем для передачи особого состояния лирического героя. Если пунктуация включается в систему литературных приемов, помогающих вскрыть сущность поэтической мысли и создаваемого с ее помощью образа, она становится мощным стилистическим средством.

Итак, индивидуальность в применении знаков препинания заключается отнюдь не в нарушении пунктуационной системы, не в пренебрежении традиционными значениями знаков, а в усилении их значимости как дополнительных средств передачи мыслей и чувств в письменном тексте, в расширении границ их использования. Индивидуализированная пунктуация несет в себе заряд экспрессии, она стилистически значима и помогает писателю и поэту в создании художественной выразительности. А это в свою очередь повышает степень развитости и гибкости пунктуационной системы языка. Так творческая индивидуальность, пользуясь выразительными и изобразительными возможностями пунктуации, одновременно обогащает ее.

Закончить данный раздел можно было бы словами: "Следует твердо знать, что и автор художественного произведения, как бы ни своеобразна была его тематика, как бы индивидуален ни был его языковой стиль, как бы оригинальна ни была его художественная манера, не может сколько-нибудь далеко отойти от принятой в данной письменности пунктуационной системы".

Цели урока:

• познакомить учащихся с авторскими знаками, определить их роль в контексте, рассмотреть авторскую пунктуацию выдающихся мастеров художественного слова;
• создать условия для развития умения самостоятельно приобретать знания, используя различные источники информации, формировать опыт творческой деятельности;
• воспитывать чувства любви к классической литературе.

Оборудование урока: медиапроектор, экран, карточки для индивидуальной и групповой работы.

Ход урока

Знаки препинания – это как нотные знаки. Они твёрдо держат текст и не дают ему рассыпатъся.

К.Паустовский

1. Организационный момент.

Введение в тему (слайд 1).

– К.Паустовский в повести “Золотая роза” вспоминает, как однажды знакомый писатель принёс в редакцию рассказ. Он был интересен по теме, но совершенно неудобочитаем...

И вот корректор взял рукопись и поклялся, что исправит её, не выбросив и не вписав ни одного слова...

“На следующее утро, – вспоминает К.Паустовский,– я прочёл рассказ и онемел. Это была прозрачная, литая проза. Всё стало выпуклым, ясным. От прежней скомканности и словесного разброда не осталось и тени. При этом действительно не было выброшено или прибавлено ни одного слова.

– Это чудо! – сказал я.– Как вы это сделали?

– Да просто расставил правильно знаки препинания...”

Сообщение темы и цели урока (слайд 2)

– Готовясь к экзамену по русскому языку, вы нашли ответ на вопрос, какова роль знаков препинания. Сегодняшний урок расширит ваше представление о пунктограммах, потому что его тема “Авторские знаки препинания”. Какова их роль? На этот вопрос мы ответим в ходе сегодняшнего урока, исследуя поэтические и прозаические тексты мастеров художественного слова. Попутно займёмся конспектированием текста на лингвистическую тему. Откроем тетради, запишем число, тему урока.

2. Подготовка к изучению нового материала. Аналитическая работа с поэтическим текстом (слайд

3).

(Звучит музыкальная композиция)

– В минуты душевного подъёма, тревожных раздумий, грусти и печали мы не раз брали в руки книги любимых поэтов и находили там строки, созвучные строю души, строки участия и сопереживания. Обратимся к поэзии Серебряного века. Мне кажется, что эти стихи будут вам понятны при кажущейся трудности прочтения. Я хочу предложить вам стихи моей любимой поэтессы Марины Цветаевой. Возможно, наши вкусы совпадут (слайд 4 ).

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,
Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою – как никто другой.

У любого поэта есть пророческие стихи, заглядывающие в будущее. Есть такие строки и у Марины Цветаевой. Например, стихотворение “Моим стихам, написанным так рано”. Давайте прочитаем его (слайд 5 ). Чтение стихотворения учащимися.

(Обращение к эпиграфу урока). “Знаки препинания – это как нотные знаки.

Они твёрдо держат текст и не дают ему рассыпаться” – писал К.Паустовский.

Давайте расставим необходимые пунктограммы и объясним их постановку (работа у доски).

– Ребята, вас ожидает сюрприз. По правилам школьной грамматики вы не допустили ошибок. Но давайте проследим, как расставила знаки сама

Марина Цветаева (слайд 6).

Постановка тире и скобок здесь не случайна. Автор, намеренно используя эти знаки, хочет подчеркнуть значимость этих фраз.

3. Объяснение нового материала.

– Знаки, которые не поддаются объяснению с точки зрения действующих правил пунктуации, но выражают необходимый автору смысл, называются авторскими. Какую роль они играют? Ответ на этот вопрос легко найти в нашем учебнике. Откроем книгу на странице 114 и исследуем материал, предложенный нам (работа с книгой).

Смерть разула стоптанные лапти, прилегла на камень и – уснула (М.Горький).

(Запись предложения в тетради).

– Запишем предложение Л.Леонова и расставим знаки препинания. Ещё стоят леса на Руси...но заметно не в прежнем количестве.
– Как вы расставили знаки препинания в этом предложении?

4. Закрепление темы.

1 .Работа в группах.

– Ребята, предлагаю поработать в группах. Для этого вам необходимо повернуться друг к другу (учащиеся работают в четвёрках по трём вариантам). Каждая группа получает задание (Приложение №1).
– Попытайтесь объяснить постановку авторских знаков. В помощь вам предлагается подборка ответов.

2. Работа у доски. Анализ заданий предложенных в карточке (слайды 9, 10, 11).

– Ребята, все рассмотренные нами примеры взяты из стихотворений М.Цветаевой позднего периода. Авторская постановка тире присутствует в каждом стихотворении.

“Я не верю стихам, которые льются. Рвутся – да!” – так сама Марина Цветаева определила мелодию своей поэтической речи. Её ритмика – резкие перебои, пауза, это “как удары сердца”. Паузы, обозначенные тире, почти всегда резки, энергичны (слайд 12)

5. Обобщение изученного материала.

– Ребята, готовясь к написанию изложения, вы овладели навыками сжатия текста (слайд 13 ). А сжатое изложение не напоминает вам конспект?

Слово конспект латинское по происхождению и первоначально означало “обзор”.

При конспектировании происходит свёртывание, компрессия (сжатие) первоисточника.

Конспект представляет собой краткое письменное изложение содержания текста: научной статьи, главы учебника и т.п.

1. Индивидуальная работа

1) Внимательно прочитайте текст.
2) Выделите ключевые слова и фразы.
3) Определите микротемы текста.
4) Сжато передайте содержание текста.
2. Анализ сжатых текстов у доски. Обсуждение способов сжатия (слайды 14,15,16).

6. Подведение итогов.

– Ребята, какие знаки препинания мы называем авторскими?
– Какие авторские знаки используются чаще?
– С какой целью они используются автором (слайд 17 )?

Да, авторская пунктуация, несущая в себе заряд экспрессии, становится помощником поэта и писателя в создании художественной выразительности произведения. Истинное мастерство заключается не в нарушении функциональной значимости знаков, а в расширении границ их использования. Авторские знаки помогают постичь глубину мыслей и чувств пишущего.

7. Рефлексия.

Ребята, насколько легко вы отличаете авторские знаки от принятых знаков по правилу? Поднимите красную карточку, если считаете, что сумеете отличить авторский знак от других пунктограмм; зелёную - если затрудняетесь; жёлтую – если не различаете.

8. Домашнее задание

Ребята, в ходе сегодняшнего урока мы анализировали поэтические тексты М.Цветаевой. Хочется надеяться, что поэзия Серебряного века заинтересовала вас. Исследуйте тексты В.Маяковского, А.Блока, А.Ахматовой и выпишите примеры использования в них авторских знаков (слайд 8).

Включается звукозапись песни А.Пугачёвой “Мне нравится...” на стихи М.Цветаевой.

С одной стороны, под этим термином понимаются особенности пунктуационного оформления текстов, носящие индивидуальный характер, присущие тому или иному писателю (набор применяемых им знаков препинания, преимущественное использование одного из них, расширение функций этого знака), в целом не противоречащие принятым в данный период правилам .

С другой стороны, указанный термин трактуется как сознательное отступление от действующих норм пунктуации и особое применение знаков препинания в художественных текстах . Действительно, в печатных и рукописных текстах нередко встречается пунктуация, не соответствующая правилам, но оправданная стилем, жанром, контекстом — всеми особенностями произведения.

Четкую границу между этими двумя понятиями провести трудно, и представляется возможным рассматривать авторскую пунктуацию в обоих аспектах.

Так, А. И. Ефимов проанализировал широкое использование М. Е. Салтыковым-Щедриным такого сравнительно редкого знака препинания, как скобки (в «Правилах русской орфографии и пунктуации» приводятся только четыре случая их применения). Для писателя-сатирика скобки были одним из эффективных средств создания выразительности, они использовались им не столько в служебно-грамматических, сколько в экспрессивно-стилистических целях: в них заключались образные эквиваленты, синонимы слова, «эзоповские» словечки, профессионализмы, разъяснялась устаревшая лексика, давались комментарии к именам и фамилиям, фразеологические параллелизмы, комментирующие указания на источники фразеологии, раскрывались перифрастические выражения, они служили подстрочниками сатирического языка, обрамляли полемические выпады, остроты, анекдоты, замечания служебно-грамматического характера и т. д. (по подсчетам Ефимова, скобки у Салтыкова-Щедрина выполняли до сорока функций).

К авторской пунктуации относится широкое и своеобразное использование многоточия писателем Л. М. Леоновым: как показателя паузы, как сигнала присоединительной связи, как способа перехода от прямой или несобственно-прямой речи к словам автора, как замену абзаца при переходе от начальной, как бы ключевой фразы к последующему развернутому изложению и т. д.

Употребление тире после союза и — характерная черта системы интонационно-синтаксических изобразительных средств, определяющих писательскую манеру Ф. М.Достоевского: «Я ничего не слыхал», — сказал Вельчанинов и — побледнел; Он вышел и — покончил дело; Одним словом, предчувствую наступление нового периода жизни и — волнуюсь; Тысяча предрассудков и логичных мыслей и — никаких мыслей!; Главное, господин Версилов погорячился и — излишне поторопился…; Машинально подошёл он к окну, чтоб отворить его и дохнуть ночным воздухом, и — вдруг весь вздрогнул…

Общеизвестно «пристрастие» М. Горького к тире, которое у него встречается всюду: между подлежащим и глагольным сказуемым, после сочинительного союза при однородных членах предложения, после обобщающих слов перед перечислением однородных членов, между однородными и неоднородными членами, перед сравнительным союзом — в общем, там, где обычно или вообще не ставится знак препинания, или ставится другой знак . Например: Лежать — хуже. Лёг — значит — сдался; Это — как в кулачном бою; И — хочется мне говорить; Чудачок! Как же не бояться? А — господа, а — Бог?; А — в любовников — верите?; Бутылку пива? — Значит — так нельзя? (реплики относятся к разным лицам); Люди — победили; Человек — умеет работать!; Закат — погас; Алёшка — знал (в последних примерах расчленение предложения усиливает значение главных членов, как бы противопоставляя их друг другу); У него было такое толстое, сырое лицо, и живот — как большая подушка (перед сравнительным союзом); «Так вы это, что земля — прах, сами должны понять!» — «Прах, а — ряса шёлковая на тебе. Прах, а — крест золочёный! Прах, а — жадничаете»; Деньги — исчезают, работа — остаётся; Одни — воюют, другие — воруют (симметричное тире); Всё это глупости, — мечты, — ерунда!; Отстань, — будет, — брось!; Народ идёт, — красные флаги, — множество народу, — бессчётно, — разного звания… (в последних примерах запятая и тире для выражения градации).

Смысловая, синтаксическая, интонационная функции тире, графическая выразительность этого знака препинания завоевали ему популярность у многих писателей, в произведениях которых тоже встречается индивидуально-авторское, свободное, нерегламентированное употребление тире.

Ср. в художественной прозе и в письмах И. С. Тургенева: И дымком-то пахнет и травой — и дёгтем маленько — и маленько кожей; И он, точно, умер прежде меня, в молодых летах ещё будучи; но прошли года — и я позабыл об его обещании — об его угрозе; Высокая, костлявая старуха с железным лицом и неподвижно-тупым взором — идёт большими шагами — и сухою, как палка, рукою толкает перед собой другую женщину; Я никогда ни одной строки в жизни не напечатал не на русском языке; в противном случае я был бы не художник — а — просто — дрянь. …Я тебе обещаю одну вещь, которая, я надеюсь, тебе понравится — что такое — не скажу — увидишь — а получишь ты её, может быть, через месяц.

Известное тургеневское стихотворение в прозе «Русский язык» имеет такое пунктуационное оформление:

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Тире с его способностью выражать ритмомелодию речи широко использовал Ф. И. Тютчев. Иногда поэт употреблял его и как конечный знак:

Кончен пир — умолкли хоры —
Опорожнены амфоры —
Опрокинуты корзины —
Не допиты в кубках вины —
На главах венки измяты —
Лишь курятся ароматы
В опустевшей светлой зале…

Немало примеров авторского использования тире и в произведениях А. Н. Толстого: Да — вот что — сам-то возвращайся, да рысью, слышь…; А ты — смотри — за такие слова…; Дьяку — дай, подьячему — дай, младшему подьячему — дай (симметричное тире).

Активно используется тире в поэзии А. А. Блока. Вот пример употребления тире для сжатого, резкого и контрастного выражения мыслей:

И вот — Она, и к ней — моя Осанна —
Венец трудов — превыше всех наград.
…………………………………
Я здесь один хранил и теплил свечи.
Один — пророк — дрожал в дыму кадил.
И в Оный День — один участник Встречи.
Я этих встреч ни с кем не разделил.

Ритмомелодическое тире:

Высоко над нами — над волнами, —
Как заря над чёрными скалами —
Веет знамя — Интернационал!

Тире в стихах особой ритмики:

А она не слышит —
Слышит — не глядит,
Тихая — не дышит,
Белая — молчит…

Тире как отражение жестких пауз:

…Скалит зубы — волк голодный —
Хвост поджал — не отстаёт —
Пёс холодный — пёс безродный…

В. В. Маяковский использует тире для передачи отрывистой, «разорванной» речи: Буржуазия возвела в поэтический культ — мелкую сентиментальную любовишку — гармоничный пейзаж — портрет благороднейших представителей класса. Соответствующе и слова её — нежны — вежливы — благородны.

М. И. Цветаева использует тире для смыслового выделения последнего слова строки, для создания особой ритмомелодии стиха:

Июльский ветер мне метёт — путь,
И где-то музыка в окне — чуть.
Ах, нынче ветру до зари — дуть
Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.
Есть чёрный тополь, и в окне — свет,
И звон на башне, и в руке — цвет,
И шаг вот этот — никому — вслед,
И тень вот эта, а меня — нет.

Приведем еще один пример чеканного слога Цветаевой, отраженного на письме с помощью тире:

Далеко— в ночи — по асфальту — трость,
Двери настежь — в ночь — под ударом ветра.
— Заходи! — гряди! — нежеланный гость,
В мой покой пресветлый.

Некоторые авторы выделяют вставные предложения одновременно скобками и тире (в разной последовательности): Я очень виноват перед вами обоими, особенно перед тобой, Марианна, в том, что причиняю вам такое горе — (я знаю, Марианна, ты будешь горевать) — и доставил вам столько беспокойства (Т.); Нужно было по сбитым, источенным ступенькам (— молодая крапивка росла из каменных трещин —) спуститься в полуподвал (Леон.).

Можно было бы привести и другие примеры индивидуально-авторского использования тире в произведениях художественной литературы (например, у А. Н. Толстого встречаются подряд три тире), использования, способствующего выявлению творческой манеры писателя. Ср., например, пунктуацию для показа отрывистой речи: Поставив руки на бёдра, Ричард наклонялся вправо, влево, приговаривая: «К — вопросу — о — некоторых — данных — наблюдений — гроз — Тульской области— во второй половине девятнадцатого века» (Гран.).

Во всяком случае, уместно напомнить совет А. П. Чехова одному писателю: «…поменьше употребляйте курсивов и тире, — это манерно».

Встречаются и другие примеры авторской пунктуации: полный или частичный отказ от знаков препинания как сатирический прием, или отражение особенностей пунктуации иностранного языка в переводных текстах, или, наоборот, перегрузка текста знаками препинания: Есть идея! Падай мне в ноги, так и быть, помилую! Я! Беру! Тебя! Зачисляю! К! Себе! В! Группу! Вот! (Гран.); Я скучаю. Без. Тебя. Моя. Дорогая. (Это мой новый стиль — мне нравится рубить фразы, это модно и в духе времени.) (Ю. С.) .

Закончить данный раздел можно было бы словами: «Следует твердо знать, что и автор художественного произведения, как бы ни своеобразна была его тематика, как бы индивидуален ни был его языковой стиль, как бы оригинальна ни была его художественная манера, не может сколько-нибудь далеко отойти от принятой в данной письменности пунктуационной системы» .

Но, чтобы из этих слов не сделать неправильный вывод об отрицательном отношении к авторской пунктуации, приведем два высказывания видного русского языковеда В. И. Чернышева.

Первое: «При некотором внимании к рукописному тексту И. С. Тургенева становятся очевидными своеобразные достоинства его пунктуации и является понятным стремление автора выйти из прочных, но невыразительных рамок ее обычного употребления и приспособить знаки препинания к более точному выражению мысли и более естественному делению речи. Особенно удачно выработалась у Тургенева система употребления многоточий. Он употребляет в рукописи “Стихотворений в прозе” три вида многоточия: 1) две рядом стоящие точки (..), 2) три точки (…) и 3) четыре точки (….). Это употребление многоточий является, так сказать, параллелью к употребляемым нами для разных степеней раздельности речи знакам: запятая, точка с запятой и точка». (Можно было бы попутно указать, что у Ф. И. Тютчева число точек в многоточии доходит до пятнадцати.)

Второе: «…у Г. И. Успенского была “своя” пунктуация, не синтаксическая, которая у нас принята, а интонационная, показывающая членение речи в ее живом произношении. Писатель имел дело в процессе изложения не с мертвыми графическими знаками: он как бы слышал, он производил и изображал живую речь с ее естественными паузами» .

См., например: Ефимов А. И. Стилистические функции скобок в языке Салтыкова-Щедрина // Рус. яз. в школе. 1946. № 1 (примерно то же в его книге «Стилистика художественной речи». М., 1957. С. 425—435); Валгина Н. С. Стилистическая роль знаков препинания в поэзии М. Цветаевой // Рус. речь. 1978. № 6; Она же. «Ни моря нет глубже, ни бездны темней…» (о пунктуации А. Блока) // Рус. речь. 1980. № 6; Николаев А. А. Пунктуация стихотворений Тютчева // Современная русская пунктуация. М., 1979; Иванчикова Е. А. Об одном приеме аффективной пунктуации Достоевского // Там же.

См.: Шапиро А. Б. Основы русской пунктуации. М., 1955 (оттуда заимствованы и некоторые примеры).